Стихотворения, не вошедшие в сборник 1829 года - Страница 20

К оглавлению

Не спросят ли о чем нас?

Солдат

Помоги

Мне встать: солдату вытянуться надо…

Офицер

(подъехав)

Огня, ребята, закурить мне трубку!

Солдат

В минуту, ваше благородье!

Офицер

Ба!

Товарищ, ты как здесь?

Солдат

К жене и сестрам

Домой тащуся, ваше благородье!

За рану в чистую уволен!

Офицер

С богом!

Снеси ж к своим хорошее известье:

Мы кончили войну в столице вражьей,

В Париже русские отмстили честно

Пожар московский! Ну, прости, товарищ!

Солдат

Прощенья просим, ваше благородье!

Офицер уезжает.

Благословение господне с нами

Отныне и вовеки буди! Вот как

Господь утешил матушку Россию!

Молитесь, братцы! Божьи чудеса

Не совершаются ль пред нами явно!

‹1829›

111. ИЗОБРЕТЕНИЕ ВАЯНИЯ

(Идиллия)

(Посвящается В. И. Григоровичу)

"В кущу ко мне, пастухи и пастушки! В кущу скорее,

Старцы и жены, годами согбенные! К чуду вас кличу!

Боги благие меня, презренного девой жестокой,

Дивно возвысили! Слабые взоры мои усладились

Светлым, небесным видением! Персты мои совершили,

Смертные, дело бессмертное! Зов мой услышьте, бегите

В кущу ко мне, пастухи и пастушки! В кущу скорее,

Старцы и жены, годами согбенные! К чуду вас кличу!"

Так по холмам и долинам бегал и голосом звонким

Кликал мирно пасущих стада пастухов ионийских

Ликидас юный, из розовой глины творивший искусно

Чаши, амфоры и урны печальные, именем славный,

Пламенным сердцем несчастный! Любовь без раздела – несчастье!

Ликидас, всеми любимый, был презрен единой пастушкой,

Злою Харитой, которою он безрассудно пленился!

"Образ Хариты! Харита живая! Харита из глины!" -

Разом вскричали вбежавшие в кущу. Крики слилися

В радостный вой, восходящий до неба, и в узкие двери,

Словно река, пастухи потекли, толпа за толпою.

"Други, раздайтесь! – им Ликидас молвил. – Так, образ Хариты,

Девы жестокой, вы видите! Боги сей подвиг великий

Мне помогли совершить и глину простую в небесный

Облик одели, но в прочности ей отказали! Раздайтесь,

Други, молю вас! Может иной, в тесноте продираясь,

Вдруг без намеренья ринуться прямо на лик сей и глину

Смять и меня еще в злейшую долю повергнуть! Садитесь,

Крайние, вы же все замолчите, вам чудо скажу я!

Много дней и ночей, томим безнадежной любовью,

Сна не знал я, пищи не брал и дела не делал.

Словно призрак печальный, людей убегая, блуждал я

Вдоль по пустынному брегу морскому; слушал стенанье

Волн и им отвечал неутешным рыданием. Нынче

Ночью – как и когда, не припомню – упал на песок я,

Смолк и забылся. К утру, чувствую, теплой рукою

Кто-то плечо мое тронул и будит меня, и приятно

На ухо шепчет: "Ликидас, встань! Подкрепи себя пищей,

В кущу иди и за дело примися! Что сотворишь ты,

Вечной Киприде в дар принеси: уврачует богиня

Сердце недужное!" Взоры я поднял – напрасно! Поднялся -

Нет никого ни вблизи, ни вдали! Но советы благие

В сердце запали послушное: в кущу иду я и глину

Мну и, мягкий кусок отделивши, на круг повергаю;

Сел я, не зная, что делать; по глыбе послушной без мыслей

Пальцы блуждают, глаза не смотрят за ними, а сердце -

Сердце далеко, на гордость Хариты, несчастное, ропщет!

Вдруг, как лучом неожиданным в бурю, меня поразило

Что-то знакомое, я встрепенулся, и сердце забилось.

Боги! на глине я вижу очерк прямой и чудесный

Лба и носа прекрасной Хариты, дивно похожий!

Вижу: и кудри густые, кругом завиваясь, повисли;

Место для глаз уж назначено, пальцы ж трудятся добраться

В мякоти чудной до уст говорливых! С этого мига

Я не знаю, что было со мною! Пламя, не сердце,

Билось во мне, и не в персях, а в целом разлитое теле,

С темя до ног! И руки мои, и глина, и куща,

Дивно блистая, вертелись! Лишь помню: прекрасный младенец

Стрелкой златою по глине сверкал, придавая то гордость

Светлому лбу, то понятливость взгляду, то роскошь ланитам.

Кончил улыбкой, улыбкой заманчиво-сладкой! Свершил ось!

С места восстал я, закрыл рукою глаза, а другою -

Кудри свои захватил и подернул: хотел я скорее

Боль почувствовать, все ли живу я, узнать! – "Совершилось

Смертным бессмертное! – голос священный внезапно раздался. -

Эрмий, раскуй Промефея! Старец, утешься меж славных

Теней! Небесный огонь не вотще похищен был тобою!

Пользой твое святотатство изгладилось! Ты же, мгновенной,

Бренной красе даровавший бессмертье, взглянь, как потомкам

Поздним твоим представятся боги в нетленном сияньи,

Камень простой искусством твоим оживить в их подобьи,

Смертных красой к небесам восхищать и о Зевсе глаголать!"

Где я? Стрела прорезала небо! Олимп предо мною!

Феб-Аполлон, это ты, это ты! Тетива еще стонет,

Взор за стрелой еще следует, славой чело и ланиты

Блещут; лишь длань успокоилась, смерть со стрелою пустивши!

Мне ли пред вами стоять, о бессмертные боги! Колени

Гнутся, паду! Тебе я сей лик приношу, Киферея,

Дивно из моря исшедшая в радость бессмертным и смертным!

Слепну! Узрел я Зевеса с Горгоной на длани могучей!

Кудри, как полные грозды, венчают главу золотую,

В легком наклоне покрывшую вечный Олимп и всю землю!"

Между 1825 и 1829

112. К П***

ПРИ ПОСЫЛКЕ ТЕТРАДИ СТИХОВ.

Броженье юности унялось,

Остепенился твой поэт,

И вот ему что отстоялось

От прежних дел, от прошлых лет.

Тут все, знакомое субботам,

Когда мы жили жизнью всей

И расходились на шесть дней:

Я – снова к лени, ты – к заботам.

1829113

Увижу ль вас когда-нибудь